Уже очень давно не утихает полемика насчет того, кто же такой Король Мертвых? Артес? Нер'Зул? Или может быть какая-то третья сила, которая контролирует обоих?
Попробую немного поразмышлять на эту тему.
Итак, давайте посмотрим, как же развивались события.
Нер'Зул насколько всем известно был шаманов орков, нарушившим договор с эредаром Пылающего Легиона Кил'Джаденом и в наказание заключенного в Ледяной Трон. Там он черпал свои силы и повелевал мертвыми. Именно находясь в этом состоянии он задумал и воплотил в жизнь план по порабощению души Артеса, подкинул ему Фростморн, для чего отколол кусок от Ледяного Трона, и дал силу для управления нежитью. Артес в свою очередь доверие оправдал и все у этой парочки было бы хорошо, но случилось неожиданное.
Они обманывают ожидания Демонов Пылающего Легиона и начинают свою игру. Те, в свою очередь отправляют свои восйка, чтобы покарать мятежного шамана и его темного рыцаря. Иллидан по приказу Кил'Джадена собирает войска и отправляется уничтожить Ледяной Трон в Нордскол.Нер'Зула это естественно не устраивает, тем более через трещину в ледяном троне начинает утекать его сила. И он призывает Артеса на помощь.
И вот тут есть интересный момент!
Силы Артеса также начинают слабеть, и чтобы тот смог дать достойный отпор Иллидану, вобравшему в себя силу Гулдана, Нер'Зул передает ему ВСЮ оставшуюся силу целиком. Этот эпизод присутствует как в классическом Варкрафт 3, так и в книге Кристи Голден «Arthas». Артес, ощутив нереальную мощь складывает Иллидана пополам и поднимается к Трону, где одевает свой эпичный саронитовый шлем и два существа вроде как сливаются воедино.
И вот тут как раз самое время задаться вопросом, кто же стал рулить процессом дальше? Обратимся к книге Кристи Голден.
«Синие и белые краски затуманили видение Артаса в его сне. Холодные, чистые цвета рассеялись, сменились на теплые тона дерева и света огня и факелов. Он поступил так, как и обещал; он вспомнил свою жизнь, все, что совершил прежде, вновь повторил тот путь, что привел его на седалище Ледяного Трона и к этому глубокому, очень глубокому сну.
Однако казалось, что сон еще не закончен. Он вновь восседал во главе длинного, искусно гравированного стола, который занимал большую часть этого иллюзорного Великого Зала.
И те двое, что были так заинтересованы в его сне, все еще были здесь, наблюдая за ним.
Орк слева от него, пожилой, но до сих пор могущественный, изучал его лицо, а затем заулыбался, мимикой растягивая изображение белого черепа, нарисованное на его лице. И мальчик справа от него – чахлый, болезненный мальчик – выглядел даже хуже, чем его запомнил Артас перед тем, как погрузился в сон воспоминаний.
Мальчуган облизнул растрескавшиеся бледные губы и вздохнул, будто собираясь говорить, но именно слова орка первыми нарушили тишину.
– Будет гораздо больше, – пообещал он.
...
Орк тихо засмеялся, нарисованный на его лице череп растягивался вместе с мимикой. Когда-то его звали Нер’зулом, когда-то у него был дар провидения. Артас не сомневался, что все, что он видел, хоть и совершенно непонятно, действительно произойдет.
– Гораздо больше, – повторил орк, – но если только ты всецело продолжишь идти по этому пути.
Медленно рыцарь смерти повернул свою белую голову к мальчугану. Больной ребенок встретил его пристальным взглядом, который был поразительно чистым, и на мгновенье Артас почувствовал, как что-то зашевелилось внутри него. Несмотря ни на что – мальчик не умрет.
А это значит…
Мальчик слегка улыбнулся, и болезнь немного отступила, когда Артас с трудом выговорил слова.
– Ты… это я. Вы оба… часть меня. Но ты… – его голос был мягким, в нем слышалось удивление и неверие. – Ты – маленький огонек, который все еще горит внутри меня, который сопротивляется льду. Ты – последние остатки человечности, сострадания, моей способности любить, горевать… заботиться. Ты – моя любовь к Джайне, любовь к моему отцу… ко всему, что делала меня таким, каким я когда-то был. Почему-то Ледяная Скорбь не забрала ее всю. Я пытался отвернуться от тебя… и не смог. Я… не могу.
Глаза мальчика, цвета морской волны, прояснились, и он одарил его дрожащей улыбкой. Цвет его кожи стал здоровей, и на глазах Артаса несколько гнойников на его коже исчезли.
– Теперь ты понимаешь. Вопреки всему, Артас, ты не отказался от меня, – слезы надежды выступили на его глазах, и его голос, хоть и был сейчас сильнее чем раньше, дрожал от избытка чувств. – На это должна быть причина. Артас Менетил… сколько бы вреда ты не принес, но в тебе все еще есть доброта. Если бы ее не было… я бы не существовал, даже в твоих сновидениях.
Он поднялся с кресла и медленно подошел к рыцарю смерти. Артас стоял, пока он приближался. Мгновение они рассматривали друг друга, ребенок и человек, которым он стал.
Мальчик протянул свои руки, словно был живым, дышащим ребенком, просящим, чтобы его поднял и обнял любящий отец.
– Не может быть, чтобы было слишком поздно, – тихо сказал он.
– Нет, – тихо ответил Артас, сосредоточенно глядя на мальчугана. – Не может.
Он дотронулся до щеки мальчика, мягко опустил руку под маленький подбородок и приподнял сияющее лицо.
– Но это так.
Ледяная Скорбь опустилась. Мальчик закричал, его крик источал неверие предательству и боль – как у беснующегося снаружи ветра – и на мгновенье Артас увидел его там, из его груди торчал меч чуть ли не больше его самого. В последний раз он почувствовал дрожь сожаления, когда встретился взглядом со своими собственными глазами.
Затем мальчик ушел. Все, что напоминало о нем, было лишь горьким плачем ветра, мчащемся по измученной земле.
Это было… изумительно. Только с уходом мальчишки Артас по-настоящему осознал, какой страшной ношей были эти борющиеся остатки человечности. Он почувствовал свет, мощный, очищенный. Освобождающей чистоты, каким скоро станет Азерот. Все его слабости, его доброта, все, что когда-либо заставляло его колебаться или критиковать, – теперь все ушло.
Остались лишь Артас и Ледяная Скорбь, ни намека на остатки души принца, и орк с ликом черепа на своем лице разразился торжествующим смехом.
– Да! – оживился орк, радость которого стала почти маниакальной. – Я знал, что ты выберешь этот путь. Ты долго сражался со своей последней толикой доброты, человечности внутри тебя, но этому, наконец, пришел конец. Мальчишка сдерживал тебя все это время, но теперь ты свободен.
Он вскочил на ноги, и хотя его тело было старым и дряхлым, двигался он с непринужденностью и бодростью, как молодой орк.
– Мы едины, Артас. Вместе мы – Король-лич. Нет больше Нер’зула, нет больше Артаса, – только это совершенное существо. С моими знаниями мы можем...
Его глаза округлились, когда его пронзил меч.
Артас шагнул вперед, погружая сверкающую, голодную Ледяную Скорбь еще глубже в создание из сна, которое раньше было Нер’зулом, затем Королем-личем, а скоро должно было стать ничем, абсолютно ничем. Он обхватил другой рукой его тело, прижимая свои губы так близко к зеленому уху, что жест был интимным. Таким же интимным, каким был и всегда будет акт отнятия жизни.
– Нет, – прошипел Артас. – Этого "мы" попросту нет. Никто не будет мне указывать, что и как надо делать. Я получил от тебя все, что мне было нужно – теперь вся эта сила моя и только моя. Теперь есть только я. Я – Король-лич. И я готов к этому.
Орк, ошеломленный вероломным предательством, задрожал в его руках и затем исчез».
Попробую подвести некий итог.
Думаю, можно с той или иной вероятностью предположить, что именно Артес поглотил душу Нер’Зула и стал Королем-Личем. Артесом со своей волей, но без сожалений, жалости и доброты
